Первые постройки и первые реформы Теперь кабака должен был построить новую столицу. Каждый кабака, как правило, строил не одну столицу на протяжении своей жизни. Несколько их было и у Мутесы. Первую он построил в Накатеме.Одновременно Мутеса приказал возвести еще одну

двор и все окружение императора Николая I, за исключением его жены императрицы Александры Федоровны, которая знала и уважала своего учителя русского языка, были удивлены назначением Жуковского главным воспитателем-наставником наследника престола.

Василий Андреевич Жуковский (1783-1852), сыгравший важнейшую роль в образовании и формировании характера будущего императора Александра, был выдающимся русским поэтом и писателем, одним из основоположников русского романтизма. ... В 1814 году Жуковский написал свое послание «Императору Александру», которое обратило на себя внимание царя, и в 1815 году он был приглашен ко двору в качестве чтеца императрицы Елизаветы Алексеевны, получив вслед за тем ежегодную пенсию. ... Уже в 1817 году, благодаря своим связям при дворе, Жуковский стал преподавать русский язык невесте великого князя Николая Павловича, ставшей великой княгиней Александрой Федоровной. Это обстоятельство особенно способствовало сближению поэта с будущим императором Николаем Первым. В этом же году царь назначил Жуковского главным воспитателем и учителем своего старшего сына, поручив ему выработать подробный план обучения наследника престола на все последующие годы его отрочества и юности.
Надо признать, что Жуковский вполне оправдал возложенное на него императором поручение. Относился он к образованию и воспитанию наследника очень серьезно, несмотря на расстроенное свое здоровье, которое принуждало его не раз уезжать за границу лечиться в Баден-Бадене, Эмсе и на других западноевропейских курортах. Одновременно использовал он эти свои поездки для ознакомления с западными педагогическими методиками, для покупки научной литературы и встреч с учеными. Известны, например, его длительные беседы со знаменитым швейцарским педагогом Песталоцци.

Об этих его усилиях можно судить, например, из письма, написанного им своей племяннице А.П.Елагиной непосредственно после лечения на знаменитом немецком курорте Эмсе, откуда он должен был отправиться в Дрезден (там он намеревался провести зиму, чтобы, общаясь с немецкими учеными, подготовиться к предстоящей педагогической деятельности): «Работы у меня много, на руках моих важное дело. Мне не только надобно учить, но и самому учиться, так что не имею права и возможности употреблять ни минуты на что-нибудь другое... По плану учения великого князя, мною составленному, все лежит на мне. Все его лекции должны сходиться в моей, которая объединяет все остальные: другие учителя должны быть только дополнителями и репетиторами. Можете из этого заключить, сколько мне нужно приготовиться, чтобы лекции могли идти без всякой остановки. С этой точки зрения, болезнь моя является для меня счастливой возможностью: она предоставила мне целых шесть месяцев свободных, и я провел их, посвятив свои мысли главной цели, около которой вертится вся моя деятельность... Могу сказать, что настоящая положительная моя деятельность началась с той минуты, в которую я вошел в тот круг, в котором я теперь заключен...»

Еще более конкретно писал Жуковский о своих концепциях относительно воспитания Александра его матери, своей ученице императрице Александре Федоровне: «Мое положение действительно счастливое: я поглощен одною мыслию, которая всюду мне сопутствует, хотя и не тревожит меня. Эта мысль, основанная на любви, оживляет мое существование. Каждое утро просыпаюсь я рано и сразу приступаю к своей работе. На вид она кажется сухою: я составляю исторические таблицы; но она имеет для меня всю прелесть моих прежних поэтических работ. Весь мой день ей посвящен... Я почти никого не вижу и не желаю видеть. Я нахожусь здесь, в Дрездене, не в качестве путешественника. Как в Петербурге, я должен здесь всецело принадлежать моему труду. Чего же я могу больше желать! В настоящем - занятие, наполняющее душу; в будущем - продолжение в течение нескольких лет того же занятия, которое будет шириться и становиться все более и более разнообразным по мере своего продвижения вперед. И какая цель в конце всего этого пути! Да, у меня не осталось уже ничего личного...»
Результатом всех этих глубоких размышлений и интенсивных трудов Жуковского явился составленный им «План учения» - разработанная до самых мельчайших подробностей программа нравственного воспитания и умственного развития вверенного ему императором собственного сына. Осенью 1826 года обширный этот план был окончательно готов, и Жуковский через русское посольство в Берлине отправил его лично императору в Петербург.

Небезынтересно ознакомиться с главными мыслями Жуковского, выраженными в этом докладе: целью воспитания и учения он провозглашает «образование для добродетели» - ознакомление своего питомца с тем, что его окружает, с тем, что он сам есть, с тем, кем он должен стать как существо нравственное, с тем, для чего он предназначен Богом как существо бессмертное. Все это достигается развитием прирожденных добрых качеств, искоренением дурных побуждений и наклонностей. Сообразно этим принципам, учение подразделяется на три конкретных периода: отрочество, от восьми до тринадцати лет - учение подготовительное; юность, от тринадцати до восемнадцати лет - учение подробное; первые годы молодости, от восемнадцати до двадцати лет - учение применительное.

Особенное внимание обращает автор на метод преподавания, предпочитая разговорную форму, возбуждающую самостоятельность мышления ученика. Однако следует соблюдать постепенность и меру и всячески облегчать труд ученика, делая само преподавание занимательным и интересным.
Автор считает важным обучение иностранным языкам: французскому, немецкому, английскому и польскому, рекомендуя прежде всего правильное произношение, легкие упражнения в навыке говорить и понимать собеседника. Этот способ практически осваивать иностранные языки, очевидно, оказался весьма успешным для способного мальчика, который, как известно, превосходно говорил и писал по-французски, по-немецки и по-английски. И, конечно, благодаря Жуковскому, блестяще знавшему все тонкости русского языка, Александр Николаевич лучше своих предшественников на престоле и даже многих своих министров устно и письменно изъяснялся на родном языке. В сущности, как пишет один из его биографов, ко времени своей зрелости он стал блестящим лингвистом, и в этой области с ним не мог сравниться ни один из современных ему европейских монархов.

К специальному разделу преподавания относил Жуковский развитие природных дарований своего питомца: изучение рисования, музыки, гимнастику, занятия ручными работами. Эта программа поражает нас передовым, почти современным взглядом на педагогику ее автора и, конечно, объясняет положительные результаты, достигнутые во всех областях способным учеником.
Не менее оригинальным и современным был подход Жуковского к освоению его питомцем русской и иностранных литератур, вообще к чтению. Однако он требует считаться с возрастом ребенка: «Надо читать мало, - пишет он в своем докладе, - в порядке одного полезного: нет ничего вреднее привычки читать все, что ни попадает в руки. Это приводит в беспорядок мысли и портит вкус. Для детей множество написано книг. Есть много хорошего на немецком, английском и французском языках, но почти нет ничего на русском. Почитаю необходимым сделать строгий выбор из сего множества материалов; многое перевести на русский, нужное написать по-русски... все привести в порядок, сообразуясь с планом учения, и, таким образом, составить избранную библиотеку детского чтения для первого периода».

Позднее, рекомендует он, когда его питомец подрастет и значительно разовьется, следует ему основательно ознакомиться с произведениями русских авторов, а также с лучшими произведениями иностранных литератур...

Жуковский советует, однако, не слишком перегружать ученика и тщательно распределяет по часам занятия в учебные дни, рекомендуя для неучебных дней специальное время для практического освоения военного искусства и физических упражнений. Под неучебными днями разумеет он воскресные дни и все религиозные праздники и, прежде всего, первые четыре дня Пасхи и Святки, от Рождества до Нового года, а также гражданские праздники: дни рождения и именин государя, обеих императриц и самого наследника. Сверх того, ежегодно полагались летние каникулы с середины июня по 1 августа.

Весьма трезв взгляд Жуковского на освоение его питомцем ратного дела, которое он считает необходимым для будущего государя России, однако без обычных вредных преувеличений. Он считает, например, что слишком раннее участие Александра в военных парадах и смотрах может отразиться неблагоприятно на умственном и нравственном развитии мальчика. По поводу появления наследника верхом на лошади на военных торжествах во время коронации в Москве, несмотря на хор придворных льстецов и настроения самого царя, Жуковский весьма смело пишет лично императрице Александре Федоровне: «...Эпизод этот, Государыня, совершенно лишний... Ради Бога, чтобы в будущем не было подобных сцен. Конечно, зрители должны были восхититься появлением прелестного мальчика, но какое же ощущение произвело подобное явление на его разум? Не понуждают ли этим его выйти преждевременно из круга детства? Не подвергается ли он опасности мнить себя уже взрослым? Все равно, если бы восьмилетнюю девочку стали обучать всем хитростям кокетства! К тому же, эти воинственные игрушки не испортят ли в нем того, что должно быть первым его назначением? Должен ли он быть только воином, действовать единственно в сжатом горизонте генерала?»

Можно лишь удивляться независимости и смелости Жуковского, который решается критиковать действия Николая I, от отца унаследовавшего влечение к немецкой муштре и всему военному. Он осмеливается излагать супруге царя беспристрастную критику Романовых - Петра III, Павла I, отчасти даже Александра I и современного ему Николая I:
«Когда же, - пишет он в том же письме императрице, - будут у нас законодатели? Когда же государи наши будут смотреть с уважением на истинные нужды народа, на законы, на просвещение, на нравственность? Государыня, простите мои восклицания, но страсть к военному ремеслу стеснит его (Александра - В.Н.) душу: он привыкнет видеть в народе только полк, в отечестве - казарму...»

Нет более объективной и сильной критики военного режима Николая I, чем эти смелые, честные мысли, высказанные воспитателем его сына в письме к его жене. Конечно, Жуковский великолепно знал, что Александра, которая всем делилась с Николаем, прочтет это его письмо царю.

Впрочем, и самому императору Жуковский писал, говоря о военном воспитателе цесаревича: «Он должен быть не простым знатоком фрунта, привыкшим видеть в солдате одну машину, но просвещенным знатоком военного дела, способным понимать, что во власти его - душа будущего повелителя миллионов, может быть, предназначенного некогда поставить перед русской армией и решать судьбы народов». И Жуковский заключает свои советы царю, относительно воспитания сына: «Как Петр Великий, он должен знать высокое назначение воина не из военного устава, но из всемирной истории, из дел Аннибала, Юлия Цезаря, Густава-Адольфа, Фридриха Великого».
Жуковский советует императору создать для ознакомления юноши с ратным делом «по примеру Петра Великого, потешный полк, который, хотя и представлял забаву, но такую, что создала Полтавского героя». Он предлагал «образовать подобный потешный полк из благовоспитанных детей, числом в 100 или 200, снабдив его всем, что входит в состав армии... Таким образом, - заключает он, - великий князь, играя и переходя все степени военные, от солдата до генерала, ознакомился бы со всеми требованиями военной службы, подготовясь постепенно к высшим военным наукам, тактике и стратегии, заняться которыми можно с успехом, не ранее как основательно изучив математику». Однако и в этом предостерегает он от излишнего рвения: военные эти занятия-забавы должны происходить «исключительно в каникулы, то есть не более шести недель в году, от половины июня до конца июля... Эти игры не должны нисколько смешиваться с остальным учением, которое в противном случае будет совершенно расстроено...» И заключает: «Военное воспитание великого князя почитаю я одной из самых важных частей его образования - и, явно намекая на бывших несчастных предшественников Николая - императоров Петра Третьего и Павла I, - будущий государь может быть или навсегда испорчен, т.е. обращен в мелочного солдата, или стать истинным героем, делающим честь своему веку, на честь и славу России».

Получив этот доклад Жуковского, император внимательно его прочитал, однако не все советы принял: некоторые, как, например, изучение латинского языка и чтение в оригинале классических латинских авторов, он отбросил. Вместо образования специального полка «потешных» царь просто решил в свободные месяцы посылать сына в Первый кадетский корпус, находящийся в Петербурге, в качестве обыкновенного школьника-кадета. Были внесены и другие изменения в проект Жуковского.

Личный состав преподавателей-воспитателей наследника был также определен самим царем. Жуковского назначил он надзирателем всего учения Александра в звании «наставника», преподавателем русского языка и впоследствии - русской литературы и русской истории: дисциплин, которые Николай считал самыми важными в учении и воспитании сына. Впрочем, сам Жуковский в своем докладе оставлял за собой эти первостепенные предметы: «Главною наукою Наследника Престола, сокровищницей царского просвещения, - настаивал он, - следует считать историю, наставляющую опытами прошедшего и ими объясняющую настоящее, предсказывающую будущее, знакомящую государя с нуждами его страны и его века. Освященная религией, - добавляет он, - история воспламенит в нем любовь к великому, стремление к благотворной славе, уважение к человечеству... Верь, что власть Царя происходит от Бога, - как будто советует Жуковский самому Николаю, - но верь сему, как верили Марк Аврелий и Генрих Великий (Генрих Четвертый, король Франции - В.Н.), но ведь, - поучает он Николая, - веру сию имел и Иоанн Грозный, но в душе его она была губительной насмешкой над Божеством и над человечеством. Уважай закон и научи уважать его своим примером: закон, пренебрегаемый царем, не будет храним и народом. Люби и распространяй просвещение - оно сильнейшая опора благонамеренной власти. Народ без просвещения - это народ без достоинства: им кажется легко управлять только тому, кто хочет властвовать для самой власти, но из слепых рабов легче сделать свирепых мятежников, нежели из подданных просвещенных, умеющих ценить благо порядка и законов».

К сожалению, один Александр старался претворять в жизнь эти спасительные принципы. Если бы его отец и его наследники следовали его примеру, Россия пошла бы по совсем иному пути, и ужасов и абсурдов революции не знал бы русский народ, не испытала бы их и сама династия Романовых...

И Жуковский продолжает свое нравоучение царям в духе принципов, воспринятых уже в некоторых передовых государствах Запада и, в первую очередь, Англии: «Уважай общее (в смысле «общественное» - В.Н.) мнение - оно часто бывает просветителем Монарха; оно - вернейший помощник его, ибо является строжайшим и беспристрастнейшим судьей исполнителей его воли... Люби свободу, то есть правосудие, ибо в нем и милосердие и свобода народов: свобода и порядок - одно и то же... Владычествуй не силою, а порядком: истинное могущество Государя - не в числе его воинов, а в благоденствии народа... Окружай себя достойными тебя помощниками: слепое самолюбие Царя, отделяющее от него людей превосходных, предает его на жертву корыстолюбивым рабам, губителям его чести и народного блага. Уважай народ свой: тогда он сделается достойным уважения...» Жуковский заключает эти поистине удивительные советы, написанные русским человеком в эпоху Николая I, воззванием, опять-таки относящимся как к сыну, так и к отцу: «Люби народ свой: без любви Царя к народу нет любви народа к Царю. Не обманывайся на счет людей и всего земного, но имей в душе идеал прекрасного - верь добродетели! Сия вера есть вера в Бога! Она защитит душу твою от презрения к человечеству, столь пагубного в правителе людей».

Конечно, маленький Саша не мог еще читать эти наставления, да они и были написаны не для него, а для самого Николая, которому предназначен был этот план воспитания сына. Так, очевидно, понимал это и сам царь, читая с большим вниманием наставления русского писателя. Впрочем, Николай хранил в своем сознании те же мысли, почерпнутые им в творениях западной литературы, которую он читал с большим усердием. К сожалению, однако, он находил эти принципы приложимыми лишь к Западу, а Россию считал - как признавался неоднократно - страной особенной, еще не готовой к этим идеалам.

Почему же тогда Николай все же не отстранил Жуковского, носителя либеральных и демократических идей Запада, от роли воспитателя сына? Очевидно, потому что считал будущую эпоху - время, когда его сын унаследует престол, - совершенно отличной от эпохи, в которую жил сам. Не назначила ли Екатерина Великая - столь типичный образец просвещенного абсолютизма и столь ярый противник французской революции 1789 года - демократа и республиканца Лагарпа воспитателем своего внука, будущего Александра I, потому что считала, что время его правления будет радикально отличным от ее времени? Очень вероятно, что это было так. Вдобавок, Жуковский был весьма близок ко двору, к императрице Александре Федоровне да и к самому Николаю еще со времени, когда тот был лишь великим князем и сам, как и все другие в России, не считал вероятным свое восшествие на русский престол.
То, что Николай принял решение назначить Жуковского воспитателем сына, явствует хотя бы и из того, что перед возвращением поэта в Россию император уже начал осуществлять его воспитательный план. Тотчас же после переезда двора из Москвы в Царское Село, осенью 1826 года, начались занятия Саши по предметам первоначального образования.

Замечу, что император, несмотря на свое уважение к Жуковскому, отнюдь не принял его совета назначить военным воспитателем наследника человека просвещенного, члена генерального штаба, и заменить капитана Мердера, бравого офицера, не имевшего, однако, образования, необходимого на этом ответственном посту. Царь очень ценил в капитане Мердере его преданность, чисто немецкую аккуратность и исполнительность рядового гвардейца-офицера, проявившего эти качества на поле боя. Он ставил их выше, чем образовательный и культурный ценз. Однако царь все же назначил помощником Мердера его товарища по Первому кадетскому корпусу капитана Юрьевича, человека культурного и воспитанного в европейском духе. Был он польского происхождения и царь назначил его, кроме того, преподавать цесаревичу и польский язык. Очевидно, Николай считал, что будущему королю польскому, носящему польскую корону одновременно с русской, необходимо владеть польским языком.

Преподавателем французского языка, как я уже писал, был назначен швейцарец Жилль, немецкого - личный секретарь императрицы Александры Федоровны Шамбо, английского - Альфри. Если к этому прибавить занятия Саши русским языком под руководством самого Жуковского, программа эта, несомненно, была слишком перегружена для восьмилетнего ребенка. Единственным оправданием этой нагрузки является то обстоятельство, что как Жуковский, так и остальные его учителя, и сам отец Саши, считали мальчика очень одаренным.

Учителем арифметики Саши стал академик Коллинз, известный ученый, читавший лекции по высшей математике офицерам-артиллеристам. Законоучителем, как я уже писал, был назначен по выбору самого императора выдающийся богослов, настоятель Андреевского собора протоиерей Г.П.Павский.

В отсутствие Жуковского Мердер, вероятно, по указанию самого царя, поручил Павскому написать доклад «Мысли о преподавании Закона Божия», вручив ему копию «Плана учения» Жуковского. Получив это поручение 22 октября 1826 года, Павский через неделю вручил Мердеру свой доклад, который заслуживает нашего внимания: «Не учение внешнее и наслышка, - писал он, - а внутреннее обдумывание и ознакомление с опытом и наблюдением опытнейших в этом деле мужей научили меня сему образу мыслей, конечно, образу не всеобщему, но, по моему убеждению, единому и правильному. И если я должен буду преподавать свои мысли о религии, то по совести могу передать не иные, как изложенные здесь. Благоразумие может позволить иногда иное не договорить, иное вовсе умолчать, но сказать противное тому, в чем я уверен, воспрещает совесть... В таком важном деле, по моему мнению, поступать надобно открыто и по совести... О! Если бы по сим высоким, благородным и светлым идеям образовались мысли и характер надежды российского государства!» - заключает этот просвещенный богослов, оценивая этими словами общий «План учения» Жуковского. Несомненно, прочитав этот доклад, император решил назначить Павского законоучителем сына и 30 ноября подписал это назначение.

Жуковский, однако, все еще пребывал за границей, завершая одновременно с лечением длительную подготовку к ответственному поприщу. В письме императрице Александре Федоровне настаивал он, по скромности своей, назначить главным воспитателем цесаревича не его самого, не Мердера, а «как в монархической Франции на должность воспитателей дофинов всегда назначались высшие государственные сановники, способнейшего из сподвижников государя...» Он, однако, указывает, что даже Екатерина Великая ошиблась, выбрав «способнейшего из своих сподвижников графа Н.И. Панина» , и вспоминает, как ошибочно были впоследствии назначены воспитателями императоров Александра I и самого Николая I графы Салтыков и Ламсдорф: «Одного лишь громкого имени недостаточно...» Такое назначение «только испортило бы то немногое, что мы уже имеем... подобная личность погубила бы все».

Любопытно, что Жуковский в этом своем письме указывает императрице и императору, что считает единственным подходящим человеком на это поприще графа Каподистрию. Но этому пожеланию не суждено было осуществиться: в то время, когда Жуковский писал это свое послание, народное собрание в Греции, только что сбросившей с себя турецкие оковы, избрало графа Каподистрию своим правителем. Все же царь счел целесообразным прислушаться к этому внушению Жуковского: Николай назначил главным воспитателем наследника генерал-лейтенанта П.П. Ушакова, бывшего особенно близким к царю, но, конечно, далеко не отвечавшего идеалу Жуковского.

Жуковский, однако, медлил с возвращением в Россию. Здоровье его значительно поправилось, но он все еще нуждался в лечении и отдыхе. Зиму и весну он провел в Дрездене, а летом 1827 года отправился снова на воды в Эмс. Окончив этот последний курс лечения, Жуковский прибыл в Лейпциг, а затем посетил Париж для закупки целой библиотеки учебников, карт и других учебных пособий, необходимых, чтобы поставить занятия со своим питомцем на требуемую высоту. Наконец, побывал он в течение нескольких недель и в Швейцарии, чтобы подробно ознакомиться с вошедшими тогда в моду педагогическими методами знаменитого Песталоцци, которые считались лучшими в мире. Обо всем этом он докладывал в личных донесениях - царю, в письмах - императрице и в обширных посланиях - своим коллегам Мердеру и Жиллю. Осенью, перед отъездом в Россию, побывал он также и в Берлине, где был принят королем Фридрихом-Вильгельмом, пожелавшим через него переслать несколько книг своему внуку.
_____________________________________
Академик Всеволод Николаев, "АЛЕКСАНДР ВТОРОЙ - ЧЕЛОВЕК НА ПРЕСТОЛЕ"
Историческая биография, Мюнхен, 1986

Н. Лавров "Русский император Александр II"

«Он не хотел казаться лучше, чем был, и часто был лучше, чем казался» (В.О.Ключевский).

Император всероссийский, царь польский и великий князь финляндский Александр Николаевич Романов – первый сын Николая I от брака с Александрой Федоровной, дочерью прусского короля Фридриха-Вильгельма III, родился в Кремле, крещен в Чудовом монастыре и при крещении награжден высшим российским орденом Андрея Первозванного.

Воспитание

Его рождение – долгожданное событие в царской семье, т.к. старшие братья Николая не имели сыновей. В связи с этим он воспитывался как будущий наследник престола.

По традиции он сразу же был назначен шефом лейб-гвардии гусарского полка. В 7-летнем возрасте произведен в корнеты, а в 11 лет уже командовал ротой. Александру нравилась и военная служба, и военные игры, но ему, как наследнику престола, постоянно внушалась мысль о его особом предназначении – «жить для других».

Его систематическое домашнее образование началось с 6 лет. Отец выбрал ему наставников сам. Воспитателем был назначен поэт В.А. Жуковский, который составил «План учения» на 12 лет. В основе этого плана лежало всестороннее образование, соединенное с нравственностью. Жуковский являлся одновременно и учителем русского языка. Учителем Закона Божия и Священной истории стал протоиерей Г. Павский, военным инструктором — капитан К. Мердер, простой офицер, награжденный за храбрость при Аустерлице. Это был умный и благородный человек, работавший в юнкерской школе и имевший опыт работы с детьми. Законодательство преподавал М.М. Сперанский, статистику и историю – К.И. Арсеньев, экономику – Е.Ф. Канкрин, внешнюю политику – Ф.И. Бруннов, арифметику – академик Коллинз, естественную историю – К.Б. Триниус, известный немецкий и российский ботаник, академик Петербургской Академии наук.

Ф. Крюгер "Цесаревич Александр Николаевич"

В результате царевич получил хорошее образование, свободно владел французским, немецким и английским языками, с детства отличался отзывчивостью и впечатлительностью, живостью ума, хорошими манерами и общительностью.

Но вместе с тем воспитатели отмечали, что он вспыльчив и несдержан; пасует перед трудностями, не обладая твердой волей, в отличие от отца. К. Мердер отмечал, что иногда он действовал не из внутренней потребности, а из тщеславия или стремления угодить отцу, получить похвалу.

Николай I лично следил за образованием сына, два раза в год устраивал экзамены и сам присутствовал на них. С 16 лет он стал привлекать Александра к государственным делам: царевич должен был участвовать в заседаниях Сената, затем был введен в состав Синода, а в 1836 г. произведен в генерал-майоры и был причислен к свите царя.

Процесс образования цесаревича заканчивался путешествиями по России (май-декабрь 1837 г.) и за границу май 1838 г. – июнь 1839 г.). Перед поездкой по России Николай I подготовил сыну специальное «наставление», в котором говорилось: «Первая обязанность твоя будет все видеть с тою непременною целью, чтобы подробно ознакомиться с государством, над которым рано или поздно тебе определено царствовать. Потому внимание твое должно равно обращаться на все…дабы получить понятие о настоящем положении вещей».

Великий князь Александр Николаевич

Во время этого путешествия Александр посетил 28 губерний, воочию увидев всю неприглядность российской действительности. Он был первым из рода Романовых, посетившим Сибирь, где встретился с декабристами, в результате чего в нескольких письмах обращался к отцу «о прощении некоторых несчастных» и добился смягчения их участи. В путешествии цесаревича сопровождали генерал-адъютант Кавелин, поэт Жуковский, преподаватель истории и географии России Арсеньев, лейб-медик Енохин и молодые офицеры.

Позже он побывал даже на Кавказе, где отличился в бою при нападении горцев, за что был награжден орденом Св. Георгия 4 степени.

Перед отъездом за границу Николай I напутствовал сына: «Многое тебя прельстит, но при ближайшем рассмотрении ты убедишься, что не все заслуживает подражания; … мы должны всегда сохранять нашу национальность, наш отпечаток, и горе нам, если от него отстанем; в нем наша сила, наше спасение, наша неповторимость».

Во время зарубежного путешествия Александр посетил страны Центральной Европы, Скандинавию, Италию и Англию. В Германии он познакомился со своей будущей женой, Марией Александровной, дочерью великого герцога Людвига Гессен-Дармштадтского, с которой через два года произошло бракосочетание.

И. Макаров "Императрица Мария Александровна"

Мария Александровна любила музыку и хорошо в ней разбиралась, хорошо знала новейшую европейскую литературу. Широта ее интересов и душевные качества поражали многих, с кем ей довелось встречаться. «Своим умом она превосходит не только других женщин, но и большинство мужчин. Это небывалое сочетание ума с чисто женским обаянием и… прелестным характером», — писал поэт А.К Толстой. В России Мария Александровна скоро стала известна широкой благотворительностью – Мариинские больницы, гимназии и приюты были в ее поле зрения и распространялись, заслужив высокую оценку современников.

В 1841 г. Николай I назначил наследника членом Государственного Совета, что фактически явилось уже началом его государственной деятельности.

А с 1842 г. Александр исполнял уже обязанности императора во время его отсутствия в столице. На этом этапе деятельности он разделял консервативные взгляды своего отца: поддержал в 1848 г. предупредительные меры по ужесточению цензуры в связи с революционными событиями в Европе, касающиеся ограждения учебных заведений от «революционной заразы».

Начало царствования

Монограмма Александра II

Скоропостижная смерть Николая I, ускоренная трагическими событиями Крымской войны, естественным образом привела Александра к престолу. Перед Россией остро стоял ряд задач, которые не удалось решить Николаю I: крестьянская проблема, восточная, польская и др. проблемы, государственные финансовые проблемы, расстроенные крымской войной, международная изоляция России и др. Николай в последние часы своей жизни сказал сыну: «Сдаю тебе мою команду, но, к сожалению, не в таком порядке, как желал, оставляя тебе много трудов и забот».

Первым решительным шагом Александра было заключение Парижского мира в 1856 г. с условиями, не самыми плохими для России. Затем он посетил Финляндию и Польшу, где выступил с призывом местной знати «оставить мечтания», что укрепило его позицию как решительного императора. В Германии он закрепил с прусским королем (братом своей матери) Фридрихом Вильгельмом IV «двойственный союз», тем самым ослабив внешнеполитическую блокаду России.

Но, начав свое царствование с действенной поддержки консервативных взглядов своего отца, он под давлением обстоятельств вынужден был перейти к политике реформ.

Н. Лавров "Портрет императора Александра II"

Реформы Александра II

В декабре 1855 г. был закрыт Высший цензурный комитет и разрешена свободная выдача заграничных паспортов. Ко дню коронации (в августе 1856 г.) была объявлена амнистия политическим заключенным, ослаблен полицейский надзор.

Но Александр понимал, что крепостное право тормозит развитие государства, и это было основанием для того, чтобы снова вернуться к крестьянскому вопросу, который был главным на этот момент. Выступая перед дворянами в марте 1856 г. он сказал: «Слухи носятся, что я хочу объявить освобождение крепостного состояния. Это не справедливо… Но не скажу вам, чтобы я был совершенно против этого. Мы живем в таком веке, что со временем это должно случиться… Гораздо лучше, чтобы это произошло свыше, чем снизу».

В 1857 г. для рассмотрения этого вопроса был составлен Секретный комитет из доверенных лиц императора, который начал разработку положений в отдельных регионах, чтобы объдинить их затем для всей России в «Положение» об отмене крепостного права. Члены комиссии Н. Милютин, Я. Ростовцев и др. пытались подготовить компромиссные решения, но постоянное давление дворянства на власть привело к тому, что проект защищал прежде всего помещичьи интересы. 19 февраля 1861 г. был подписан Манифест об освобождении крестьян, и таким образом были созданы условия для капиталистического производства (23 млн. помещичьих крестьян получили личную свободу, гражданские права), но многие пункты «Положения» ограничивали крестьян экономической и правовой зависимостью от сельской общины, контролируемой властями. По отношению к помещику крестьяне оставались «временнообязанными» до выплаты долга (в течение 49 лет) за предоставленные земельные наделы и должны были вести прежние повинности – барщину, оброк. Помещики же получили за собой лучшие участки и огромные выкупные суммы.

Но, несмотря на ограниченность крестьянской реформы, Александр II вошел в историю как царь-освободитель.

1 января 1864 г. была проведена Земская реформа . Вопросы местного хозяйства, взыскание налогов, утверждение бюджета, начального образования, медицинского и ветеринарного обслуживания поручались выборным учреждениям - уездным и губернским земским управам. Выборы представителей были двухстепенными, но с преобладанием дворянства. Избирались сроком на 4 года.

В. Тимм "Коронация"

Земства занимались решением вопросов местного управления. В то же время во всем, что касалось интересов крестьян, земства руководствовались интересами помещиков, контролировавших их деятельность. То есть самоуправление явилось просто фикцией, и выборные должности замещались по указанию помещика. Земские учреждения на местах были подчинены царской администрации (в первую очередь губернаторам). Земство состояло: земские губернские собрания (законодательная власть), земские управы (исполнительная власть).

Реформа городского самоуправления. Обеспечила участие различных слоев населения в местном управлении, но при этом самодержавие по-прежнему оставалось как высшим законодательным, так и исполнительным органом, что сводило эти реформы на нет, так как отсутствие достаточных материальных ресурсов усиливало зависимость местного самоуправления от правительства.

Судебная реформа 1864 г. явилась крупным шагом в истории России к развитию цивилизованных норм законности, в основу их были положены принципы современного права:

• независимость суда от администрации;
• несменяемость судей;
• гласность;
• состязательность (в уголовных судах был введен институт присяжных заседателей, избираемых из населения; для юридической помощи населению – институт присяжных поверенных).

Но как только новые суды продемонстрировали свою работу в новом качестве, власть тут же стала подчинять их режиму. Например, судопроизводство политических дел осуществлялось не присяжными, а военными судами, сохранялись особые суды для крестьян, духовенства и др.

Военная реформа. Учитывая уроки Крымской войны, в армии были проведены серьезные преобразования в 1861-1874 гг. Были облегчены условия солдатской службы, улучшилась боевая подготовка, была упорядочена система военного управления: Россия разделилась на 15 военных округов. В 1874 г. утвержден Устав о всеобщей воинской повинности, сменивший рекрутчину.

Кроме этих реформ, преобразования затронули сферу финансов, образование, средства массовой информации, церковь. Они получили наименование «великих» и способствовали укреплению экономики страны и формированию правового государства.

Историки отмечают однако, что все реформы Александра II были проведены им не в силу его убеждений, а в силу осознаваемой им необходимости, поэтому современники чувствовали их неустойчивость и незавершенность. В связи с этим начал нарастать конфликт между ним и мыслящей частью общества, опасавшейся, что все сделанное «рискует погибнуть, если Александр II останется на престоле, что России грозит возврат ко всем ужасам николаевщины», — так писал П. Кропоткин.

С середины 60-х годов современники отмечают в поведении императора утомление и некоторую апатию, приведшую к ослаблению преобразовательной деятельности. Это связано как с несчастьями и неурядицами в семье, так и с многократными (всего 7) покушениями «благодарных» подданных на жизнь императора. В 1865 г. в Ницце умер от тяжелой болезни его старший сын Николай, наследник престола. Его смерть подорвала здоровье императрицы, и без того слабое. Рекомендации врачей воздерживаться «от супружеских отношений» усилили давно начавшееся отчуждение в семье: в короткий срок Александр сменил несколько любовниц, пока не встретил 18-летнюю Е. Долгорукую. Эта связь тоже повлекла неодобрение со стороны общества.

Покушения на Александра II

4 апреля 1886 г. произошло первое покушение на императора. Стрелял Д. Каракозов, входивший в тайное общество «Ад», примыкавшее к «Земле и воле», когда Александр II направлялся к своей карете, выйдя из ворот Летнего сада. Пуля пролетела мимо императора – стрелявшего толкнул крестьянин О. Комиссаров.

25 мая 1879 г. во время визита на Всемирную выставку в Париже в него стрелял поляк А. Березовский. Пуля попала в лошадь.

2 апреля 1879 г. член «Народной воли» А. Соловьев у ворот Зимнего дворца сделал 5 выстрелов, но император остался невредимым – стрелявший промахнулся.

18 и 19 ноября 1879 г. члены «Народной воли» А. Желябов, А. Якимова, С. Перовская и Л. Гартман безуспешно пытались взорвать царский поезд, следовавший из Крыма в Петербург.

5 февраля 1880 г. народоволец С. Халтурин подготовил взрыв в Зимнем дворце, погибли солдаты охраны на первом этаже, но никто из царской семьи, находившейся на третьем этаже, не пострадал.

Покушение произошло, когда император возвращался после войскового развода в Михайловском манеже. При взрыве первой бомбы он не пострадал и мог бы уехать с набережной Екатерининского канала, где произошло покушение, но он вышел из кареты к раненым – и в это время Гриневицкий бросил вторую бомбу, от которой погиб сам и был смертельно ранен император.

Александр II с женой. Фото Левицкого

Итог царствования

Александр II вошёл в историю как реформатор и освободитель. В его царствование

• отменено крепостное право;
• введена всеобщая воинская повинность;
• учреждены земства;
• проведена судебная реформа;
• ограничена цензура;
• проведён ряд других реформ;
• империя значительно расширилась за счёт завоевания и включения среднеазиатских владений, Северного Кавказа, Дальнего Востока и других территорий.

Но М. Палеолог пишет: «Порой им овладевала тяжелая меланхолия, доходившая до глубокого отчаяния. Власть его более не интересовала; все то, что он пытался осуществить, кончалось неудачей. Никто из других монархов не желал более счастья своему народу: он уничтожил рабство, отменил телесные наказания, провел во всех областях правления мудрые и либеральные реформы. В отличие от других царей, он никогда не стремился к кровавым лаврам славы. Сколько усилий потратил он, чтобы избежать турецкой войны… И после ее окончания он предотвратил новое военное столкновение… Что получил он в награду за все это? Со всех концов России поступали к нему донесения губернаторов, что народ, обманутый в своих чаяниях, во всем винил царя. А полицейские донесения сообщали об угрожающем росте революционного брожения».

Единственное утешение и смысл жизни Александр II обрел в любви к Е. Долгорукой – «человеку, думающему об его счастье и окружавшему его знаками страстного обожания». 6 июля 1880 г., через полтора месяца после смерти супруги императора Марии Александровны, они заключили морганатический брак. Е. Долгорукая получила титул светлейшей княгини Юрьевской. Этот брак также увеличил раздоры в царской семье и при дворе. Существует даже такая версия, что Александр II намеревался провести задуманные преобразования и отречься от престола в пользу сына Александра и уехать с новой семьей жить в Ниццу.

Так «первое марта трагически пресекло и государственные преобразования, и романтические мечты императора о личном счастье… Он имел смелость и разумность отменить крепостное право и приступить к строительству правового государства, но при этом оставался фактически пленником той системы, фундамент которой начал упразднять своими реформами», — пишет Л. Захарова.

Император Александр II с детьми. Фото 1860 г.

Дети Александра II от первого брака:

• Александра (1842-1849);
• Николай (1843-1865);
• Александр III (1845-1894);
• Владимир (1847-1909);
• Алексей (1850-1908);
• Мария (1853-1920);
• Сергей (1857-1905);
• Павел (1860-1919).

От брака с княжной Долгорукой (узаконены после венчания):

• светлейший князь Георгий Александрович Юрьевский (1872-1913);
• светлейшая княжна Ольга Александровна Юрьевская (1873-1925);
• Борис (1876-1876), посмертно узаконен с присвоением фамилии «Юрьевский»;
• светлейшая княжна Екатерина Александровна Юрьевская (1878-1959).
  • Помимо детей от Екатерины Долгорукой, имел несколько других внебрачных детей.

По настоянию Александра III Долгорукая-Юрьевская вскоре покинула Петербург со своими детьми, рожденными еще до брака. Она умерла в Ницце в 1922 году.

В память о мученической смерти императора Александра II на месте его убийства построили храм.

Храм был возведён по указу императора Александра III в 1883-1907 годах по совместному проекту архитектора Альфреда Парланда и архимандрита Игнатия (Малышева). Храм выполнен в «русском стиле» и несколько напоминает московский собор Василия Блаженного. Строился 24 года. 6 августа 1907 года, в день Преображения, собор был освящён как храм Спаса-на-Крови.

Храм Спаса-на-Крови

Великий князь Александр Николаевич родился 17 апреля 1818 года в Москве, в доме митрополита Платона при Чудовом монастыре в Кремле. Чудов монастырь был основан в 1385 году, а в XVIII веке здесь располагалось греко-латинское училище. Отцом Александра был третий сын императора Павла I великий князь Николай Павлович, матерью - дочь прусского короля Фридриха III принцесса Шарлотта, ставшая после православного крещения, необходимого для свадьбы с Николаем Павловичем, Александрой Федоровной. Она доводилась племянницей и крестной дочерью английской королеве Шарлотте, супруге короля Георга III, а значит, являлась родственницей будущей главы Великобритании королевы Виктории. Однако к радости родителей Саши примешивалась изрядная доля грусти, объясняемая предчувствием неизбежно трудной участи сына. «В 11 часов утра, - вспоминала Александра Федоровна, - я услыхала первый крик моего первого ребенка. Нике (Николай Павлович)целовал меня... не зная еще, даровал нам Бог сына или дочь, когда матушка (вдовствующая императрица Мария Федоровна), подойдя к нам, сказала: "Это сын". Счастье наше удвоилось, однако, я помню, что почувствовала что-то внушительное и грустное при мысли, что это маленькое существо будет со временем императором». Эти слова, хотя они и написаны задним числом, можно считать первым предостережением нашему герою. Материнское сердце, как говорят, вещун.

201 орудийный залп и плошки повсеместной иллюминации возвестили москвичам о рождении будущего наследника престола, положив начало соответствующим торжествам по городам и весям Российской империи. Крещение новорожденного произошло в церкви Чудова монастыря, где в свое время крестили детей Ивана Грозного и Алексея Михайловича (в том числе и преобразователя России Петра Великого). В первые годы своей жизни Саша попал в ласковые руки женщин: его воспитательницами стали Ю. Ф. Баранова и Н. А. Тауберг, а боннами (то есть нянями) - М. В. Коссовская и А. А. Кристи (тезка знаменитого автора детективных романов действительно была англичанкой, что не удивительно, поскольку именно англичанки считались в то время лучшими няньками в мире). До шестилетнего возраста жизнь великого князя не была обременена чрезмерными заботами. Зимой он жил с родителями в Аничковом дворце, а летом выезжал в Павловск к бабушке Марии Федоровне, которая успешно командовала маленьким внуком. Впрочем, эта властная и решительная дама считала себя главой клана Романовых и стремилась, с большим или меньшим успехом, руководить ими всеми. Жены Александра и Николая Павловичей перед ней трепетали, можно представить себе, как воспринимал ее команды маленький Николаевич.

С шестилетнего возраста компания воспитателей великого князя становится, как это было принято, чисто мужской. Ее главой был назначен Карл Карлович Мердер, ротный командир школы гвардейских подпрапорщиков, ветеран войн с Наполеоном. В. А. Жуковский, близко знавший заслуженного офицера и работавший вместе с ним над образованием наследника, отмечал: «Отменно здравый ум, редкое добродушие и живая чувствительность, соединенные с холодной твердостью воли и неизменным спокойствием души - таковы отличительные черты его характера». Сестра нашего героя, Ольга Николаевна писала о Мердере в своих воспоминаниях: «Он не признавал никакой дрессировки, не подлаживался под отца, не докучал матери, он просто принадлежал Семье: действительно драгоценный человек!».

Главной задачей, поставленной перед ним родителями Саши, являлось военно-физическое воспитание великого князя, включавшее обучение верховой езде, знакомство с военными уставами, «фрунтом» (строевой подготовкой и приемами с оружием), гимнастические упражнения. Вскоре Александр увлеченно гарцевал на парадах и разводах, отдавая звонким голосом команды гвардейским гусарам. Однако только военными занятиями воспитатель великого князя ограничиться, к счастью, не захотел. В своем дневнике, Мердер писал: «Государь дал мне то, что для него и для целой России всего драгоценнее. Да поможет мне Бог исполнить свое великое дело... Буду считать себя несчастным, если не достигнутого, что он будет считать единственным наслаждением - помогать несчастным».

В своем желании пробудить в наследнике сострадание, человеколюбие Карл Карлович не был ни оригинален, ни одинок. Лучшие люди России, в том числе один из ее крупнейших поэтов В. А. Жуковский, желали видеть в Александре Николаевиче образец нравственного совершенства. С самого раннего возраста на Александра Николаевича обрушились огромные и, честно говоря, маловыполнимые ожидания современников. Помимо всего прочего, они хотели, чтобы, совершая на ниве служения отечеству поистине геркулесовы подвиги, будущий император оставался скромным гражданином и человеком. Наследники же престола, прислушиваясь к подобным пожеланиям, пытались сопоставить их со своими реальными возможностями, и трудно сказать, что они при этом испытывали - то ли гордость от своего положения, то ли ужас от невозможности исполнить пожелания подданных.

Как бы то ни было, благие намерения Мердера получили конкретное воплощение, особенно после воцарения Николая I в декабре 1825 года. О событиях на Сенатской площади у Александра, которому в ту пору не исполнилось и восьми лет, не могло остаться ярких и отчетливых воспоминаний. День восстания декабристов он провел в Зимнем дворце вместе с матерью и бабушкой под охраной гвардейского саперного полка, шефом которого был его отец. Однако нервный тик Александры Федоровны, начавший мучить ее после восстания, и частые упоминания отцом «друзей 14-го» не давали ему забыть об этом страшном для Романовых событии.

Регулярное обучение наследника престола началось с 1826 года, когда Александру исполнилось восемь лет. План обучения, рассчитанный, как бы мы сейчас сказали, на десять классов, поручили составить все тому же Василию Андреевичу Жуковскому. Причем литературные заслуги Василия Андреевича вряд ли принимались Зимним дворцом в расчет. На решение родителей наследника повлияло то, что поэт состоял чтецом при вдовствующей императрице Марии Федоровне и успешно преподавал русский язык Александре Федоровне. Данное назначение еще раз убеждает нас в том, что иногда совершенно случайные решения необычайно точно попадают в цель.

Жуковский отнесся к почетному и ответственному заданию весьма серьезно. Он отпросился с придворной службы для лечения за границей, но использовал отпуск вовсе не для хождения по докторам, а для ознакомления с новейшими педагогическими системами и приемами. В результате его шестимесячных занятий педагогикой появился план обучения наследника российского престола. В основу своего плана Жуковский положил идеи швейцарского педагога Песталоцци, который считал, что в воспитании человека участвуют три фактора: личность воспитателя, то есть его влияние на питомца своем примером и убеждениями; сама жизнь, то есть условия, в борьбе с которыми вырабатывается самостоятельность и закаляется характер; наконец, чувство человеколюбия, сознание долга перед людьми, деятельная любовь к ним. Александр II воспитывался, не испытывая прямого политического давления со стороны педагогов. Основой его образования, как уже говорилось, стало нравственное начало, этические принципы и ценности. Именно этим целям были подчинены все три периода плана Жуковского. Первый из них назывался «Приготовление к путешествию» (эпоха романтизма давала себя знать даже в названиях разделов педагогических сочинений) и охватывал период с 8 до 13 лет ребенка. Он включил в себя краткие сведения о мире, человеке, понятие о религии, знакомство с иностранными языками. Второй период плана, собственно «Путешествие» (13-18 лет) содержал занятия науками в полном смысле этого слова. Жуковский разбил науки, как это было принято в его время, на «антропологические» (история, политическая география, политика и философия) и «онтологические» (математика, физическая география, физика и т. п.). Третий этап - «Окончание путешествия» - время от 18 до 20 лет. Он сопровождался чтением «немногих истинно классических книг», завершая образование «совершенного человека». Путеводной нитью образования, главным его предметом Жуковский не без оснований считал историю, на примере которой должны были вырабатываться правила поведения, нормы жизни будущего монарха. Если попытаться воспроизвести их вкратце, то они гласили следующее: верь, что власть царя происходит от Бога, но не делай эту власть насмешкой над Богом и человеком... Уважай закон, если законом пренебрегает царь, он не будет храним и народом... Люби и распространяй просвещение. Народ без просвещения есть народ, без достоинства. Им, кажется, легко управлять, но из слепых рабов легко сделать свирепых мятежников... Свобода и порядок - одно и то же... Окружай себя достойными помощниками... Уважай народ свой...

Отметим, что эти правила, во всяком случае, некоторые из них, наследник усвоил так прочно, что позднее старался, насколько это ему казалось возможным, действовать в соответствии с ними. Конечно же, жизнь порой вносила в эти правила жесткие коррективы. Кроме Жуковского, читавшего русскую историю и новейшую отечественную словесность, великого князя обучали такие знатоки своего дела, как К. И. Арсеньев - историк, географ, статистик.

Невеселые представления были у наследника о своем блестящем будущем. Вообще же, он рос резвым, физически крепким подростком, многое схватывал, что называется, на лету, умел нравиться людям, был добр и сентиментален, обожал своих родных, особенно мать и сестер. Доброта и сентиментальность быстро стали чертами его характера, а черты характера - это те инструменты, с помощью которых мы пытаемся приспособиться к окружающей нас действительности. Так что он выбрал не самый плохой набор инструментов.

Однако наставники постоянно отмечали и те негативные черты характера великого князя, которые требовали, по их мнению, исправления и даже искоренения. Самым неприятным и непонятным и для них, и для родителей Александра была странная апатия, хандра, нападавшая на ребенка совершенно внезапно и погружавшая его в некое подобие транса. В такие минуты для него не существовало ни уроков, ни игр, ни соучеников или наставников, и он, разоткровенничавшись, начинал говорить, «что не хотел бы родиться великим князем». Это состояние особенно усиливалось, когда наследник сталкивался с задачей, которую ему не удавалось решить сразу, одним махом. И кто знает, были ли такие проблемы связаны только с учебными занятиями? Прежде чем порассуждать на эту тему, приведем еще одно свидетельство из «Записок воспитателя» Мердера.

«В великом князе, - растерянно свидетельствовал генерал, - совершенный недостаток энергии и постоянства; малейшая трудность или препятствие останавливает его и обессиливает. Не помню, чтобы когда-нибудь он чего-нибудь желал полно и настойчиво. Малейшая боль, обыкновенный насморк достаточен, чтобы сделать его малоспособным заняться чем бы то ни было... Ему случается провести час времени, в продолжение которого ни одна мысль не придет ему в голову; этот род совершенной апатии меня приводит в отчаяние...». Мердер, понятно, говорит здесь о не слишком частых минутах хандры, которая иногда нападала на наследника, потому что вообще-то, как отмечал во многих местах своего дневника генерал-воспитатель, его воспитанник рос энергичным и веселым мальчиком. Интересно, а откуда генерал знал, что ни одна мысль не приходила в голову Александру во время его «транса», если ребенок в такие минуты практически ни с кем не разговаривал?

Другой чертой характера наследника, волновавшей воспитателей, была его, как они это называли, «невыдержанность». Тот же Мердер вспоминал, как во время прогулки по реке Виельгорский, дурачась, неосторожно вел шлюпку и зачерпнул бортом воду. Великий князь так рассердился, что схватил Иосифа за шею и дал ему несколько пинков, прежде чем вмешались воспитатели, сделавшие выговор наследнику. Уже став императором, Александр Николаевич мог накричать на незадачливого собеседника, в сердцах плюнуть в него, но тут же обнять и просить прощения. Подобные сцены не являлись, конечно, нормой поведения монарха, но они действительно случались. И кто знает, не были ли эти крики и плевки человека, родившегося наследником престола, подавленного контролем воспитателей, местью или протестом за отсутствие у него нормального детства. Тем более что вообще-то Александр Николаевич умел прекрасно владеть собой, что он не раз доказывал и на охотах (однажды спас егеря, попавшего в лапы к медведю), и во время покушений террористов, и во время тушения многочисленных пожаров, случавшихся в Петербурге.

Так откуда же это бралось: шармерство и равнодушие к людям, острота мысли и апатия? Чтобы нащупать один из возможных ответов, обратимся к очередному наставлению-нотации, которыми Жуковский постоянно потчевал царственного воспитанника. «На том месте, - говорил учитель, - которое вы со временем займете, вы должны будете представлять из себя образец всего, что может быть великого в человеке». Представляете, что происходило ежедневно, если не ежечасно? От наследника, сначала мальчика, потом юноши постоянно требовали не просто хорошей учебы и приличного поведения, а образцовости, эталонности во всем. Для ребенка, да и для взрослого, такой груз неподъемен, психологически травмоопасен. Александр должен был всегда быть настороже, в полной готовности захватить пальму первенства в учебе, танцах, гимнастических упражнениях, светской беседе, и ни в чем не ошибиться, не «засбоить». В юношестве стимулом для него была не столько внутренняя потребность к лидерству, сколько тщеславие учителей и родителей, а также благоприобретенное желание угодить взрослым, избежать выговора или, еще хуже, разноса.